У нас в гостях был руководитель отдела по церковной благотворительности и социальному служению Ростовской-на-Дону епархии священник Евгений Осяк.

Наш гость рассказал о своем детстве в многодетной семье священника, где у него было 16 братьев и сестер, о том, почему решил пойти по стопам отца и стать священником, и как ему удается совмещать богослужебную жизнь, заботу о собственной семье и обширную социальную деятельность. Отец Евгений поделился, почему ему особенно близок преподобный Серафим Саровский и какая история произошла в день его памяти, которая привела к организации приюта для бездомных. Разговор шел также о том, какие еще благотворительные проекты есть в настоящее время в Ростовской-на-Дону епархии, какая помощь нужна беженцам и людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию и как её можно оказать.

Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский.

---

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья. Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Я — Тутта Ларсен.

В. Рулинский

— Я — Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях иерей Евгений Осяк, руководитель Социального отдела Ростовской епархии. Здравствуйте, батюшка.

Свящ. Евгений Осяк

— Здравствуйте.

В. Рулинский

— Отец Евгений много сделал добрых дел в Ростове, и продолжает их делать. Это, можно сказать, одна из столиц милосердного служения Русской Церкви. Это много замечательных проектов: помощь бездомным, мамам в кризисной ситуации. Но особое значение, конечно, Ростов приобрёл с 2014 года, потому что ещё тогда огромное число, прям потоки людей, пересекали границу и ехали в надежде, что здесь будет мир, что здесь их примут, окажут помощь — вот после тех событий, которые развернулись в 2014 году на Юго-Востоке Украины. И сейчас, конечно, в 2022-23 годах, Ростов продолжает играть огромную роль по оказанию помощи беженцам, приезжающим из зоны конфликта. Батюшка, вот про это хотелось бы прежде всего узнать.

Т. Ларсен

— Да, как так случилось, что именно вы в 2014 году стали таким человеком, который вокруг себя объединил помощь именно беженцам? Как вас настигло это служение?

Свящ. Евгений Осяк

— Ну, как сказали бы, по долгу службы, согласно занимаемой должности, потому что епархиальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению этим-то и должен заниматься — оказанием помощи не только вынужденным переселенцам, но всем категориям граждан. И вот на нашу долю выпал крест такой, ноша такая, которую мы с Божией помощью понесли. И на протяжении с 2014 года до 2017 года, даже, наверное, до 2018-го включительно, наш центр гуманитарной помощи не закрывался, и беженцы там получали помощь.

Т. Ларсен

— Насколько я понимаю, всё-таки именно такая категория людей до 2014 года незнакома была в части церковного служения. То есть понятно — бездомные, люди в трудной жизненной ситуации, сироты и прочее — и вдруг беженцы. Какие новые вводные, что ли, это дало? Что вам пришлось осваивать, какие-нибудь, может быть, новые знания? И вообще, каково это было — ещё включить этих людей, взять их под своё крыло, включить их в свою социальную работу?

Свящ. Евгений Осяк

— Ну, вы знаете, на самом деле, да. Это, наверное, такой колоссальный опыт жизненный.

Т. Ларсен

— Это, наверное, был и шок, да? Просто это же наши люди — и вдруг они беженцы. Как так, да? То есть люди, которые говорят с тобой на одном языке, исповедуют одну и ту же веру, но живут там в 20-50 километрах от тебя, и вдруг почему-то они беженцы.

Свящ. Евгений Осяк

— Да, кстати, вот эта мысль посетила. Но, наверное, первое — давайте быстро что-то делать, потому что мы видели, когда люди с этих территорий Юго-Востока Украины бежали вообще без ничего. То есть ты смотришь, стоишь рядом с границей — Новошахтинск тот же или другой пункт пропуска — и вверху там летают эти все снаряды, и оттуда люди бегут. Мамы с детьми бежали.

Т. Ларсен

— Подождите, то есть с границы Ростовской области, в районе Новошахтинска, было видно бомбёжку?

Свящ. Евгений Осяк

— Конечно, да. Там был размещён большой такой пункт временного размещения, ПВР так называемый — такой огромный палаточный городок небольшой, что ли. И службы МЧС там разбили палаточный такой городок, туда принимали беженцев. И в таких спартанских условиях они там жили какое-то время, потому что для всех эта новость… сейчас, допустим, в 2022 году, когда объявили об эвакуации, уже были все подготовлены здесь. Когда объявили, здесь дали команду, что надо организовывать быстро, потому что палаточная история не пойдёт. Тем более это февраль-месяц — холодно ещё. И, соответственно, была быстро организована работа, с учётом имеющегося опыта уже. Соответственно, в 2022 году людей принимали уже в хороших условиях. А вот 2014 год — это такие тяжёлые воспоминания на самом деле. Потому что, я говорю ещё раз, спартанские условия, эти палатки. Причём люди спали в палатках — эта раскладушка на песке, чуть ли не где-то на поддонах деревянных. Надо было людям какое-то время там переждать, и дальше их отправляли уже по регионам страны. Но картина такая была тяжёлая. Но что самое интересное, что самое важное я хотел бы отметить в это время — объединилось огромное количество людей. И если, допустим, сейчас взять историю, 2022-23 год, с поступлением гуманитарной помощи, вовлечённостью людей в эти процессы — сейчас немножечко не та ситуация. С 2014 года по 2017-й мы приняли порядка шести тысячи тонн гуманитарных грузов. Это для нашей организации огромная цифра.

В. Рулинский

— Да, на сегодня вся Церковь с 2022-го по 2023 год приняла больше 3700 тонн, а один Ростов с 2014-го по 2018 год принял 6000 тонн. Это для сравнения.

Т. Ларсен

— А кто были эти люди, которые слали эту гуманитарную помощь?

Свящ. Евгений Осяк

— Разные люди. У нас была даже такая история интересная, она запомнилась мне, наверное, на всю жизнь. Позвонила нам одна компания из Санкт-Петербурга. Не помню точно, как их правильно называть, но такая им большая сердечная благодарность. Они разбавили вообще всю эту историю. Нам они привезли обувь в большом количестве, детскую обувь, причём она красивая была, интересная, для мамочек молодых, которые оттуда бежали. Вообще, это для них было такое небольшое утешение, радость какая-то. И после этой партии обуви они поняли, что доставили партию туда, куда надо, потому что у нас выстраивалась очередь — в день 90-140 человек у нас в очереди стояли — большой поток беженцев был. И они решили разбавить эту всю историю — привезли нам тысячу пар роликов.

Т. Ларсен

— И они пригодились?

Свящ. Евгений Осяк

— Всё раздали. Причём, что самое интересное, некоторые брали размер больше, а другие брали размер меньше. В общем, они там между собой менялись. Много таких интересных случаев было, где они менялись, созванивались, разговаривали, потом делились с нами этой информацией, что вот мы у вас взяли, но поменялись. Ничего страшного? Им говорили, что, наоборот, прекрасно.

Т. Ларсен

— Я, кстати, вспомнила сейчас как раз 2014 год. Я делала тогда родительский телеканал, у меня была куча спонсоров со всякими детскими товарами. И это были международные компании. Я точно знаю, что у них огромное количество всякого там… есть и неликвиды, и чего-то там. Ну, правда, что каждый год они куда-то должны слить, отдать. И я помню, как я ходила, обивала пороги и просила: подгузники отправьте, пожалуйста, бутылочки, соски, салфетки влажные. И мне отказали везде. Мне сказали, что они в этом не участвуют, они не могут поддержать. То есть это было так странно. Матери и дети не имеют никакого отношения к политике, вообще абсолютно ни к каким интригам, которые там творились на самых высоких этих уровнях. Но они были международные компании, и уже тогда у них был регламент, они не могли помочь, не могли своей благотворительной помощью участвовать в ту сторону. Очень круто, что нашлись люди, которые по-другому себя вели тогда.

Свящ. Евгений Осяк

— Я вам скажу больше. Вспомнить хотелось бы Синодальный отдел… как он правильно — информационный?

В. Рулинский

— По взаимоотношению Церкви с обществом и СМИ, или вы имеете в виду Внешних церковных связей?

Свящ. Евгений Осяк

— Внешних церковных связей, да — так правильно. И митрополит Иларион (Алфеев) со своей большой командой специалистов — у него хорошие довольно-таки специалисты в отделе трудятся. И организация евангельских христиан «Samaritan’s Purse», американская организация. И вот в 2015 году, по-моему, у них была такая беспрецедентная акция, на мой взгляд. На три миллиона долларов проект был тогда запущен.

Т. Ларсен

— Помощи беженцам в Донбассе?

Свящ. Евгений Осяк

— Да. Только в нашем регионе была закуплено, по-моему, 65000 комплектов всего, то есть это был комплект продуктов питания, средства гигиены, причём в полном ассортименте — от самого необходимого, до самого такого «долгоиграющего». Допустим, тот же самый порошок, который на месяц можно было бы использовать. И постельные принадлежности: подушки, одеяла — всё. Прям вот приходил человек, мы его укомплектовали полностью как минимум на месяц, а может быть, и больше. Вот это, конечно, было беспрецедентно.

Т. Ларсен

— Потрясающе. Знаешь, я хотела спросить. В самом начале я пытаюсь представить себе, как это всё выглядело. Люди бежали от бомбёжек, бежали тогда ещё из Украины в Россию. То есть они приходили в Церковь за помощью, или Церковь выходила им на встречу? Как этот контакт происходил? Вот вы говорите, что не могли в это не включиться, потому что у вас такая служба — вы возглавляете социальный отдел. Но тем не менее кто был инициатором движения навстречу?

Свящ. Евгений Осяк

— В первую очередь, конечно, митрополит наш — митрополит Ростовский и Новочеркасский Меркурий, который благословил всё это дело, вдохновил и направил. А, во-вторых, хотелось бы отметить взаимодействие Церкви и власти, и общества в целом. У нас довольно-таки хорошо выстроены взаимоотношения с профильными министерствами, с правительством Ростовской области и с рядом некоммерческих организаций, с которыми ведётся деятельность по многим направлениям. В частности по линии МЧС за каждым пунктом временного размещения был закреплён священник. В каждом пункте дежурили, в том числе волонтёры наши православные и сёстры милосердия. Соответственно, когда люди уже с этих палаточных лагерей перемещались дальше в город, работало сарафанное радио. Одна женщина, она не любит, чтобы о ней говорили, просит никогда не говорить, но нам выделили большое помещение на 500 квадратных метров. В этом помещении мы базировались. И сарафанное радио разлеталось быстро. Потому что это был самый большой центр выдачи гуманитарной помощи, несмотря на то, что государство, город помогали. Но нам везли огромными просто коробками. У нас было такое, что потолки склада были порядка 3-4 метров — вот они были доверху забиты, и у нас по складу можно было ходить, как в лабиринте. Но была зона, где человек пришёл, взял корзину в руки и пошёл собирать всё необходимое, как в супермаркете. Собрал всё, что нужно в корзину, подошёл на стойку регистрации, зарегистрировал всё, подписал прошение, акт о предоставленной помощи и забрал.
Фонд продовольствия «Русь», который был вовлечён вообще максимально в эту работу, они нам предоставляли…. у нас были такие народные завтраки, народные обеды. Они предоставляли нам продукцию, которую нужно было фасовать в пакеты, формировать из них наборы такие продуктовые и людям выдавать. И вот эта очередь, о которой я говорил, значит, она с утра выстраивается, с 8-9 утра уже там порядка 50, а то и больше, именно беженцев. А нам нужно фасовать народные обеды, народные завтраки — специальные пакеты, специальные мерные стаканы, весы, потом запаковщик. И вот где волонтёров брать? Потому что это постоянно, регулярно нужно, потому что и поток беженцев большой, и выдача гуманитарной помощи довольно-таки… В общем, я принял решение: просто выходил на улицу, брал из очереди людей, беженцев, и они сами фасовали.

В. Рулинский

— Всех желающих, да?
Свящ. Евгений Осяк

— Не просто желающих, а говорил: пойдёмте, вот вы в самом конце очереди. Они нафасовали определённое количество, мы их останавливаем — идёте, забираете груз. Они пока идут, выбирают, мы других из очереди вырываем. Таким образом выстроена была очень хорошо так, динамично работа. И они сами себе помогали.

В. Рулинский

— Но вот, батюшка, получается, что вы сейчас немножко приоткрыли завесу тайны над организационно-управленческими какими-то механизмами такими интересными. Вы были назначены на должность и настоятеля храма, и главы Социального отдела достаточно в юном возрасте. Вот сколько вам было?

Свящ. Евгений Осяк

— Это был 2013 год, а мне было 23 года, наверное.

В. Рулинский

— Настоятель храма в Ростове в 23 года.

Свящ. Евгений Осяк

— Настоятелем храма я стал в 22 года, а руководителем отдела в 23-и.

Т. Ларсен

— Да ещё и храм такой непростой — кладбищенский храм. Сплошные похороны, слёзы, скорбящие родственники.

В. Рулинский

— Да. Как это всё в таком возрасте, батюшка?

Свящ. Евгений Осяк

— Наверное, в первую очередь, конечно, это воспитание. Здесь нужно отдать должное, всю любовь и слова благодарности отцу и мамочке. Это, безусловно, оттуда. И, конечно, огромная, колоссальная поддержка владыки, митрополита нашего. Потому что он был инициатором, он вызвал меня. Он сказал, что надо трудиться, давай, всё получится. Сказал много слов хороших, добрых, назиданий таких. Он назначил меня на приход сначала, а потом вызвал и говорит… причём мне вручили указ 13 февраля 2023 года — а это день моего рождения. Епархиальное собрание было большое, где владыка мне указ вручил.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с отцом Евгением Осяком, руководителем Социального отдела Ростовской епархии. Если у вас есть желание поддержать проекты этого отдела, службы «Милосердие-на-Дону, это можно сделать на сайте miloserdie-na-donu.ru.

Т. Ларсен

— Я хотела спросить ещё чуть-чуть подробнее про семью. Потому что, честно говоря, наверное, вы единственный — я не знаю других людей, у которых в семье 18 детей.18 — просто эта цифра не укладывается в голове.

В. Рулинский

— Представить даже сложно.

Т. Ларсен

— Да. Вы четвёртый ребёнок. Я читала ваше интервью, меня потрясло, во-первых, что у вас в семье к родителям обращаются на «вы», что вы единственный ребёнок в семье, который не знал ремня.

Свящ. Евгений Осяк

— Было дело, да.

Т. Ларсен

— А какого это — расти в настолько большом семейном сообществе?

Свящ. Евгений Осяк

— Вы знаете, если так будет правильно, это безграничное счастье какое-то. Особенно с возрастом ты это осознаёшь, понимаешь. Когда сначала ты был маленьким, а потом на твоих глазах вырастают твои братики и сестрички, у которых также периоды становления, переходный возраст и все эти моменты. И сначала пелёнки, потому что раньше памперсов не было, а были пелёнки. Их нужно было стирать хозяйственным мылом. Всё это прошли. И скажу, что это счастливое детство и счастливый средний возраст. И, конечно, уже студенческие годы в семинарии. Я никогда не отрывался от семьи, всегда жил в семье, поэтому все эти процессы как бы вот…

Т. Ларсен

— Но как-то принято считать, так говорят, что в многодетных семьях… Ну вот сейчас все говорят, что матери, даже если у тебя пятеро детей, надо стараться уделить хотя бы 15 минут в день каждому ребёнку. А когда их 18, там точно, наверное, времени на какое-то индивидуальное общение нет. И кажется, что в такой многодетной семье ребёнок, конечно, вовлечён, у него куча обязанностей, куча дел, но как личность он может чувствовать себя одиноким или ему не хватает внимания. Ничего такого не было?

Свящ. Евгений Осяк

— Мало того, что не было, я скажу так, что благодаря тому, что у нас отец очень строгий и крепкий, твёрдо стоит на ногах и знает, куда и он идёт, и знает, куда он ведёт свою семью и детей, как правильно воспитывать, он для нас был непререкаемым авторитетом. Но авторитетом, который наполнен какой-то такой особой любви. Потому что он не старался кого-то выделить или кого-то принизить, нет. У нас утро — это распорядок. Вот позавтракали — и понеслась: значит, девочки — кухня, то-то и то-то, мальчики — там задание, там задание, то есть все были вовлечены в общий процесс. Я был в 14 лет уже оформлен у папы на храме как работник, и старший мой брат, отец Алексей, тоже был оформлен. То есть он в 14 лет дал нам трудовой стаж, мы с него начали. И у нас такое было золотое правило, о котором я не только не жалею, а я очень благодарен отцу. Мы получали заработную плату, приносили её маме, отдавали, а десятину получали. Десятину мы получали, а всё остальное отдавали в семью. И это была не обязаловка, это не было каким-то давлением, нет. То есть отец всегда, если и рассказывал что-то за столом, он пытался всё это донести таким образом, чтобы ты это всё пережил внутри, чтобы перечувствовал. То есть не просто вот вам информация и выполняйте, а именно это было сделано с такой любовью и с таким пониманием, потому что он уже всё это прожил, всё это прочувствовал, потому что он сам из большой семьи. У папы тоже было большое количество братьев и сестёр. Вот до такого серьёзного возраста их было 14. Сейчас уже многие старшие братья папины уже поумирали — Царство Небесное — тоже священники. Он вырос в большой семье, и он знает, что такое большая семья.

Т. Ларсен

— И как? И никаких подростковых бунтов, никакого личного поиска Бога? Вот у меня всего трое детей, но мой старший сын, например, ушёл из Церкви, потому что ему кажется, что он атеист. И в первую очередь потому, что он хочет как бы сам по себе, свой путь проложить. У вас ничего подобного не происходило?

Свящ. Евгений Осяк

— Я думаю, что в мыслях у многих много что происходило.

Т. Ларсен

— Прости, Вась, не могу не спросить — такой уникальный опыт.

Свящ. Евгений Осяк

— На самом деле вопрос очень уместный. Действительно, по-любому мысли не все святые, и бывает, что разные мысли какие-то приходят, особенно сейчас, в нынешние время, в нынешнюю эпоху вот этих всех технологий, гаджетов и всего остального, это сплошь и рядом. Раньше, слава Богу, этого не было, и мы как бы были от этого ограждены — не родителями, а не было этих технологий всех. Но, в любом случае, для нас, допустим, поход в храм был праздником, то есть мы одевали в храм самое лучшее. То есть они с самого детства, с самых малых лет прививали, что ты идёшь в церковь к Боженьке в самом лучшем. Всегда были накремленные туфли классические, всегда были классические брюки, белая рубашка, стихарь на службе, обязательно пономарство. Каждый праздник — это событие. Это не просто каждый год Пасха, а это каждый праздник событием был. В праздник Рождества Христова у нас была такая большая замечательная традиция, когда мы собирались и двоюродными… у меня же двоюродных братьев и сестёр столько, что сосчитать невозможно, наверное, больше трёхсот человек.

Т. Ларсен

— Фантастика!

Свящ. Евгений Осяк

— И вот мы у нас был, Царство ему Небесное, отец Алексей, иеромонах, довольно-таки тоже выдающийся батюшка, который построил замечательный храм, тоже с большой семьёй. Он вместе с батюшками, с братьями своими, приняли такое решение — организовывали большой автобус. И вот мы ездили и христославили по всей родне, по всему городу на этом автобусе. Колядовали, христославили — это была такая интересная традиция. И причём встречали каждый по-своему, каждый по-разному.

Т. Ларсен

— Почему я спрашиваю? Прости, Вася, я украла у тебя трибуну. Я читала историю, как вы чистили снег на крыше и попросили Бога послать вам помощника. И через несколько минут он пришёл — этот помощник. Понятно, что человек уже в священстве, но всё равно в 22 года такая молитва, такая близость к Богу, что вас мгновенно услышали. Вот эта молитва — это тоже такое наследие от отца или это какой-то индивидуальный талант? То есть ваша личная встреча с Богом так рано произошла?

Свящ. Евгений Осяк

— Безусловно, мне кажется, положил всему этому, так сказать, такое начало и не отставая от этого, то есть папа всегда видел, смотрел, если у кого-то внутренние какие-то потрясения, переживания, он беседовал, общался. Не было такого, что ты должен быть верующим, заставлять ходить в храм — нет. Он посмотрел — какое-то изменение есть, вот какое-то внутреннее — давай поговорим пойдём в алтаре. Я же сын настоятеля, и мой папа говорил, что для него в алтаре дети все одинаковые, неважно — настоятельский сын или не настоятельский. Вот у нас был такой интересный момент, всю жизнь вспоминаю его: у папы есть староста храма, и у нас строго запрещено в алтаре сидеть. И заходит он в пономарку, а я сижу на стуле, он подходит и говорит: «Женечка, батюшка же не благословляет сидеть». А я сказал, что мне можно, он мне разрешил. «А, можно — ну хорошо», — и ушёл. Потом подзывает меня и говорит, что батюшка меня зовёт. Я подхожу, а он говорит: «А кто тебе разрешал?» Я покраснел, он говорит: «Давай иди на солее поклончики сделай, подумай хорошенечко». То есть он никогда не разделял — свой или не свой. Для него страх Божий, присутствие в алтаре особенно — это особое событие в жизни человека.
То есть это всё прививалось не так, что как ты посмел нарушить закон? — нет, а вот с такой любовью. То есть это не чувствовалось, что тебя наказали, а ты чувствовал, что, да, зачем я? Всё-таки обманул человека, подставил отца. Всё-таки ты сын настоятеля, и тут так себя ведёшь. И с самых малых лет это всё зарождалось. А что касательно самой этой ситуации — это паперть храма была, ступеньки — то это на самом деле такая очень интересная история. С этой истории началась наша работа с бездомными, которая у нас на Покровском храме ведётся по сей день. Как вы правильно заметили, назначение нового настоятеля это всегда новая история, это всегда какой-то кипиш, моменты всякие разные. И, соответственно, меня назначил владыка в 2012 году на храм, и я практически там остался один. Как говорят, новая метла по-новому метёт. А я пришёл и не собирался мести никого, ничего…

В. Рулинский

— Некого было мести.

Свящ. Евгений Осяк

— Да, наверное, скорее даже так. Но владыка сказал мне замечательную такую мудрость, что мамочка вынашивает ребёнка девять месяцев, так и ты, говорит, ходи вокруг подсвечника, и если видишь, что что-то не так, ходи и думай. Время придёт — обязательно ты примешь правильное решение. Не надо сразу его двигать, не надо сразу всех перемещать, говорит, время придёт. Поэтому, говорит, везде будь терпелив. И, в общем, это 15 января, день памяти святого преподобного Серафима Саровского, святого, которого я почитаю с детства, потому что папу назначили на храм Серафима Саровского в 1994 году. Храм был построен, и в этом храме мы пономарили, я всегда мечтал там служить, рукоположиться там. Меня рукоположили во священника в этом храме. Кстати, немножечко отойдя темы, когда говорят, что нужно мечтать — я очень за. Может быть, со мной многие не согласятся и кто-то меня осудит, но я отношу мечту, только адекватную мечту, не «Роллс-Ройс», допустим, а какую-то счастливую такую — они всегда сбываются, безусловно. И я мечтал, чтобы меня рукоположили в храме Серафима Саровского. Причём это произошло таким чудесным образом — я не буду вдаваться в подробности, но владыка Пантелеимон, который тогда ещё был на кафедре, меня должен был 1 февраля рукоположить в диаконы. Но случилось перемещение, такие обстоятельства, и, значит, он принимает такое решение, что 31 июля меня рукополагают в диаконы, а 1 августа в священники. И в священники рукополагают в Серафимовском храме.

В. Рулинский

— Ничего себе. То есть буквально на следующий день и в том храме, в котором вы мечтали?

Свящ. Евгений Осяк

— Да, там, где я вырос.

Т. Ларсен

— А 15 января вы чистите снег на паперти…

В. Рулинский

— Но об этом мы узнаем во второй части программы, потому что нам нужно сделать паузу. Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с руководителем Социального отдела Ростовской епархии отцом Евгением Осяком. И если у вас есть желание поддержать социальные проекты Ростовской епархии, то это можно сделать на сайте miloserdie-na-donu.ru. И мы вернёмся после короткой паузы.

Т. Ларсен

— Вы слушаете проект «Делатели» на Радио ВЕРА. Я — Тутта Ларсен.

В. Рулинский

— Я — Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. Мы говорим с отцом Евгением Осяком, руководителем Социального отдела Ростовской-на-Дону епархии. Мы начали в первой части программы говорить об удивительном случае, который привёл и бездомного в храм, и отцу Евгению открыл многие вещи. Батюшка, давайте с самого начала про тот случай со снегом и лопатой.

Свящ. Евгений Осяк

— Значит, 15 января — день памяти святого преподобного Серафима Саровского. Я совершил Божественную литургию в храме и узнал уже от пономарей о том, что идёт снег. Причём снег такой — хлопья там такие сыпали… и, в общем, понимаю, что надо выходить на территорию, потому что, как вы отметили в начале, что это храм кладбищенский. Соответственно, большое количество людей туда приедет, и надо всё организовать, чтобы никто не застрял — территория огромная.

Т. Ларсен

— Кроме вас, некому снег было чистить, кроме настоятеля?

Свящ. Евгений Осяк

— Некому, да. Там, вообще, всё в красках было. И выхожу я на паперть храма, на ступеньки такие, мы их сейчас поменяли немного, а тогда они так в три стороны расходились. Открываю дверь, причём так туго, потому что снег. В общем, взял лопату и пошёл чистить. И пока чистил снег, молился, прямо просил, переживал. Потому что для меня образец того, как правильно нужно устраивать приходскую жизнь, мой отец. Потому что у него замечательный староста храма, о котором я уже говорил, человек, преданный Церкви, преданный Богу, преданный отцу моему, приходу. Преданный настолько, что он всего себя отдаёт туда. И вот я об этом и думал, то есть я просил, чтобы у меня был именно такой человек, который бы помог мне в моём становлении. 22 года — это возраст ещё юный, ни опыта, ничего, хотя я и вырос с отцом и многое, к чему я приходил на приходе — это то, что я увидел из жизни отца, и старался учиться многим таким моментам. В общем, просто молюсь: «Боженька, пошли мне человека, который вот сейчас как-то поможет мне, чтобы он был со мной рядом». Потому что, ну, кто? Матушку, свою супругу, я не притащу туда. Кого-то из друзей — у меня друг мой лучший, с которым мы дружим уже 29 лет, он работает, вырвать его оттуда нельзя. В общем, мыслей много разных было — ещё во время службы много таких моментов было, вот таких размышлений. В общем, просто так оглядываюсь — идёт ко входу в храм мужичок такой, синий весь, немного опухший, потому что от алкоголя, от обморожения. Кстати, слава Богу, никаких там не было таких тяжёлых моментов, никакой ампутации, ничего, но отогревать долго его пришлось. И он мне говорит, что накормите меня, дайте еды, одежды, что вот он замёрз. Я говорю: хорошо, но я не могу сейчас всё бросить, давай ты мне поможешь, мы с тобой почистим, а потом пойдём. Мы почистили снег — я там 20 лопат кидаю, а он две. Но потихонечку всё это дело, так сказать, со мною вместе проделал.
И закончили, проход к храму расчистили, всё, я его беру, говорю: пойдём, там у нас сторожка есть на территории храма. И захожу в эту сторожку, а там картина маслом, как обычно: сидит сторож — телевизор, тепло, уютно, чуть ли не ноги на столе. Я говорю: здравствуйте, может быть, снег поможете чистить? А он говорит, что это в его обязанности не входит. Я так: хорошо, ладно. Причём говорит так хамовито, но я никогда такие ситуации не вывожу на какую-то агрессию, стараюсь как-то всё сгладить и лучше избежать конфликта или разговора дальнейшего. И я говорю, что так и так, вот человека привёл — надо его накормить, подумать, как помочь по-медицински ему, чтобы не было никакого обморожения. Причём он сразу к батарее попросился. Я сказал, что к батарее нельзя, потому что сильное обморожение было. Я говорю, что надо потихонечку под холодной водой, потому что уже научен был этому. И говорю, что надо накормить его; и во второй комнате была кровать — вот там пускай поспит, отлежался, а дальше приму решение, что делать. Сторож такой мне говорит: что это такое, я что — на бомжа похож, я что — с бомжом буду жить?

Т. Ларсен

— Сторож пожалел, что отказался чистить снег.

Свящ. Евгений Осяк

— Да, было дело. Он психанул прям так на меня. Я думаю: хорошо, я не буду нагнетать, не буду подчёркивать свой статус. А он дяденька такой в возрасте был, и нас учили, что всегда к взрослым нужно относиться с уважением, с почётом. Я беру этого Юру, говорю: пойдём на второй этаж. Там у нас часовня большая, а на втором этаже административная часть, и там есть кухня. В общем, пожарил картошки ему там из холодильника, ещё что-то приготовил, мы сели и с ним вдвоём покушали. И пока мы кушали, я с ним общался, и мне было так хорошо, спокойно — лучше, чем я общался со сторожем, намного было лучше. Прямо я понял, почувствовал человека, который, наверное, мне сейчас нужен. То есть мы с ним нашли общий язык быстро, хотя он такой был весь в этом состоянии. Он рассказал, как он потерял семью, как он спился, потерял документы, про побои и так далее. Все эти моменты такие. Короче, я принимаю решение, что этого сторожа нужно отправить домой, и Юру туда заселяю. Потом понимаю, что у меня ещё трое сторожей есть. Потом через некоторое время там всё поменялось. В общем, сторожей у меня официальных не осталось. И вот потихонечку эта сторожка уже стала, так сказать, приютом. Туда стало поступать большое количество людей. Мы начали сотрудничать с нашим городским Центром для лиц без определённого места жительства, который на Семашко, 1б располагается. И потихонечку мы обменивались какой-то информацией. И у них было только ночное пребывание, а у нас круглосуточно, то есть можно было жить спокойно. Я взял на себя такие риски. И после этого уже всё началось, у нас это переросло в хороший, довольно-таки большой приют.

Т. Ларсен

— А как у Юры дела сейчас?
Свящ. Евгений Осяк

— Женился. Причём такая интересная история была с его супругой: она приходила к нему, кормила его, там общались — она прихожанка была.
В. Рулинский

— Как волонтёр, да? Просто они дружили?
Свящ. Евгений Осяк

— Они дружили, да. Я как бы ничего не подозревал. Он мне потом говорит, что, батюшка, я уже на ноги встал, отпустите меня. А я говорю: как тебя отпустить, как, Юра?А я без него, как без рук. То есть он у меня открывал и закрывал храм, он полностью по территории за порядком следил. У нас же если написано «не курить», то это не для всех понятно. Он ходил, пытался порядочек соблюдать. И тут и нет его. И что мне делать? Я стал на эту тему размышлять и стал присматриваться к другим в приюте. И одного сделал старшим, другого выдвинул туда, то есть стал в шахматы играть, что называется. И, слава Богу, потихонечку отпустил его. И дальше всё это дело пошло развиваться в хорошем таком направлении.

В. Рулинский

— Получается, вы поверили человека, да? Это очень ценно, потому что вот в таких людей часто не верят. Часто вот мимо них проходят и как-то даже вроде как не появляется желание у некоторых людей им помогать, потому что, мол, всё равно пропьют, и всё такое. А если бы у вас не было необходимости, вы бы поверили в него просто так?

Свящ. Евгений Осяк

— Я не только бы в него поверил, а у меня внутреннее какое-то такое состояние… Кстати, вот то, о чём вы говорите — мне как бы всегда это немножечко больно слышать, когда люди говорят… даже в центре города — чаще всего в центре собираются бездомные — рынок или где-нибудь. И меня прихожане некоторые стали упрекать, что у нас на территории храма приют для бездомных — бомжей, говорят, куча. Или кто-то говорит, что они сами виноваты в том, что они докатились до такой жизни. Я не разделяю этого всего нисколько.

Т. Ларсен

— Неужели они вас ни разу не подводили, не убегали, ничего не тащили?
Свящ. Евгений Осяк

— Много раз. Ну а кто не оступается, кто не ошибается? Во-первых, чётко и ясно об этом Христос говорит, что нужно прощать бесконечно. И нужно давать возможность, шанс человеку. Потом, вообще неизвестно, кто, когда, в каком месте может оказаться, в какой ситуации. Поэтому судить, в первую очередь, я не берусь. А второе, я же говорю, что есть стечение каких-то обстоятельств: оступился человек, не стой ноги с утра встал и ударил жену, или жена не с той ноги встала — по-разному бывает всё и к чему люди приходят. То есть ситуация в семье может накалиться до такого состояния, что, допустим, дети… у меня мужичок один в приюте живёт — его выгнала семья из дома. Сын выгнал из дома и принимать обратно не хочет. Другой случай был: тоже выгнал сын из дома — так вот и так, иди и оформляйся, куда хочешь, всё. Мы нашли контакт этого сына, позвонил я ему, мы с ним поговорили. Они забрали отца обратно и дальше потихонечку с ним там живут. Много-много разных случаев. А ещё есть очень интересный случай, о котором не могу не сказать. Это большая, конечно, благодарность владыке Пантелеимону, председателю Синодального отдела по благотворительности, и Алексею Юрьевичу Зарову.

Т. Ларсен

— Главврачу больницы святителя Алексия.

Свящ. Евгений Осяк

— Да. Они как-то посетили наш приют. У нас в приюте был один замечательный человек, он и сейчас есть, только он проживает… рядышком стоянка — он там работает. У него такая тяжёлая история была: его сбила машина, потом его погрузили в багажник и отвезли, чтобы он дальше умирал там. Вот он вылез оттуда, из того кювета, причём еле живой. Его кто-то подобрал — девчонка, по-моему (стритрейсер — или как их там называют?), подобрала и привезла к нам в храм. Потому что, а кто его ещё возьмёт, как ни приют, который берёт всех? Мы, в принципе, берём всех. Вот сейчас Владимир Владимирович Мельников построил замечательный приют в Батайске. Теперь мы с ними обмениваемся: они нам отдают каких-то более уже здоровых, а мы им отдаём тяжёлых, которые у нас какое-то время пребывают, пока они там подготовят для того, чтобы его вылечить. Короче говоря, мы его приняли к себе. У него были скрещены ноги. И наши врачи, горздрав наш, все сказали, что он неоперабельный, а если операбельный, то это бешеных денег будет стоить.

В. Рулинский

— Это от рождения скрещенные?

Свящ. Евгений Осяк

— Нет, сбила машина, перелом.

Т. Ларсен

— То есть они у него так срослись уже?

Свящ. Евгений Осяк

— Что-то так произошло, что они у него скрещены были, то есть одна нога на другую? И владыка Пантелеимон с Алексеем Юрьевичем зашли в приют, увидели его.

Т. Ларсен

— А Алексей Юрьевич-то — хирург-ортопед.

Свящ. Евгений Осяк

— Да. И вот он его взял, взял и сказал, что они всё сделают. Причём я даже не представляю, сколько стоит эта операция. Но такое добро, которое Алексей Юрьевич и владыка Пантелеимон сделали Анатолию — это просто…

В. Рулинский

— А сейчас что с ним?

Свящ. Евгений Осяк

— Передвигается, ходит спокойно. Наладил отношения с дочкой со своей — от него отказались же многие. И он потихонечку ходит, работает на автостоянке рядышком — он там дежурит.

В. Рулинский

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с руководителем Социального отдела Ростовской епархии иереем Евгением Осяком. Если у вас есть желание поддержать проекты отца Евгения в Ростове, то это можно сделать на сайте miloserdie-na-donu.ru.

Батюшка, мы поговорили про бездомных. Надо, мне кажется, обязательно сейчас ещё поговорить о том, как сейчас ситуация обстоит с беженцами. И вот после 2022 года насколько это отличается от того, что было в 2014 году. Вы немножко сказали о том, что такого порыва помогать от людей как-то меньше вы чувствуете, чем в 2014 году. Что-то ещё вы, может быть, в людях тоже видите, чувствуете? — в тех, кто приезжает, в тех, кто помогает, что изменилось?

Свящ. Евгений Осяк

— Скажу так, что сейчас, конечно, всех объединил фронт, линия фронта, вот эта вся история. И с большой радостью могу сказать, что люди объединились. И не с точки зрения какой-то озлобленности, а с точки зрения именно поддержать ребят, особенно в холодное время года. Это и окопные свечи, и сети и так далее. Что касательно вот именно гуманитарной помощи, в финансовом выражении, мне кажется, её стало больше, именно в финансовом выражении. А вот продуктовой помощи… Кстати, что интересно, чем отличается ещё приём наш гуманитарной помощи от людей от епархии — в этот раз огромное количество епархий было. По-моему, порядка уже 15-17 епархий, которые самостоятельно привезли нам груз гуманитарный. И мы его либо у себя раздали, либо возили туда. Порядка 18-и епархий. И такие частные пожертвования — их не так много, как это было в прошлый раз. Сейчас, в свете всех этих возможностей различных мессенджеров и так далее, везде все собирают.

Т. Ларсен

— То есть помощи стало не меньше, просто она другого качеств?

Свящ. Евгений Осяк

— Она и качества другого, и она рассредоточилась. Но, к большому сожалению, я могу констатировать факт, что большая проблема с расточительством есть. То есть, когда беженец, допустим, приходит к нам, получает у нас гуманитарную помощь, потом идёт в соседнюю организацию, там получает. Потом идёт в другую организацию, там получает — есть такие вот моменты.

В. Рулинский

— Я для себя это, кстати, объясняю достаточно просто, в том смысле, что человек, которому ничего не надо, который ни в чём не нуждается, он вот так делать-то не будет. И мне кажется, в этом нет ничего страшного, прям большого греха или чего-то такого. Мне кажется, пусть он получит этот дополнительный пакет, всё равно у него очень тяжёлая ситуация.

Свящ. Евгений Осяк

— Согласен. Безусловно.

Т. Ларсен

— Я знаю другие ситуации. Вот у нас есть подшефная семья в Мариуполе, например. Просто клещами приходится вытаскивать: что вам надо, ребят? Они говорят, что у нас всё хорошо, нам ничего не надо. Потом понимаешь, что и чайник, и сковородку, и подгузники, вообще чего-нибудь надо, конечно. Но вот это, конечно, человеческий фактор. Но вы правы, так интересно, я всё время об этом думаю: как у нас родилось гражданское общество? Не из каких-то идеологий там или политических течений, а просто перед лицом общей беды какой-то. И даже, может быть, не общей беды, а чьей-то беды, мимо которой ты не можешь пройти. Насколько люди все собрались и объединились — это поразительно, конечно. Вы сказали, что вы туда ездите тоже с гуманитарной помощью и поддерживаете людей, которые там живут. Я этот вопрос многим задаю, может быть, вы мне сможете на него ответить: почему они там до сих пор живут? Вот у вас есть ответ на этот вопрос? Когда я спрашиваю своих близких, которые остались в Донбассе, например, я не могу получить чёткого ответа. Ну потому что — вот так примерно. Ну а что? А почему я отсюда должен уезжать? — как-то так. Я ни разу не слышала какой-то сформулированный логический ответ. Может быть, его нет. А вдруг вы знаете?
Свящ. Евгений Осяк

— Мне кажется, его нет. Но тот факт, что многие люди там боятся потерять своё жильё, ведь многие знают о том, что некоторые города вообще там стёрты. И кто-то держится именно за свой участок земельный или за квартиру — там может быть так. А с другой стороны, есть и моменты, когда у людей ещё неопределённость какая-то — что случится дальше, может быть, всё пойдёт наоборот. То есть разные моменты.

Т. Ларсен

— То есть, скорее, просто от неуверенности.

Свящ. Евгений Осяк

— Да, мне кажется, просто от неуверенности. Ну и есть люди такого советского ещё… они же такие кремни: всё это моё и вот я на этом стою, под страхом смерти буду защищать, это моя земля. И там кто-то там пытается, даже вот в это тяжёлое время, там картошку сажать — это его земля.

В. Рулинский

— Ну, имеют право, наверное, это их земля действительно. Батюшка, вот вы помогаете ещё мамам в кризисной ситуации — тоже очень важное направление. И беременным, я так понимаю, и тем, кому просто некуда идти.

Свящ. Евгений Осяк

— Это Александрийский приют.

В. Рулинский

— Расскажите, как это всё начиналось.
Свящ. Евгений Осяк

— Сначала это была кризисная квартира — обычная квартира, которую брали в аренду. Есть такой проект, который нужно делать — я буду прямо говорить. Мы хотели, чтобы это было идеально сделано, пытались, брались. Во-первых, скажу, что у нас каждый проект строится на личности. У нас нет такого, чтобы я поставил кого-то и сказал, допустим, что это твоё направление, давай занимайся. А потом, через какое-то время, он не справляется с этим направлением — ну, не его это. И вот такие моменты у нас происходили. Вот в случае с кризисным центром это такая история интересная. Значит, у нас помещение было в многоквартирном доме — офис милосердия был. Я туда приезжал раза 2-3 в неделю для того, чтобы пообщаться с людьми, с теми, кто обращается — не только беженцы. Это был, по-моему, 2018 или 2017 год, может быть, даже чуть раньше. И, в общем, кто туда приходит, с ними повидаться, поговорить, потому что с людьми контакт такой интересный, общение разное. И стала туда приходить женщина — Галина Ивановна. Она работала в 42-м интернете. Она, кстати, из Украины. Она приходила туда для того, чтобы немножечко поволонтёрить, пообщаться с посетителями нашими.

И как-то у меня завязался разговор с ней. У нас Лариса, сотрудница, была, она говорит, что вот так и так, у нас есть такая интересная женщина, может быть, вам интересно будет с ней пообщаться. Я говорю, что давайте, хорошо. Приехал, встретились мы с ней. Я говорю: отлично, давайте будете у меня директором воскресной школы. Она такая: как? — я в интернате работаю. Я говорю, что ничего — в интернате нового человека найдут, а вам нужно с детишками поработать. У меня было внутреннее такое чувство. Она говорит: хорошо, сколько у меня есть времени подумать? Я говорю, что пять минут.
В. Рулинский

— Отец Евгений, но вы, конечно, даёте.

Свящ. Евгений Осяк

— Пять минут проходит, она говорит: хорошо, я готова. Я говорю: давайте, все свои дела решайте. В интернате новый человек пришёл, там всё хорошо, слава Богу. И в общем, Галина Ивановна пришла на воскресную школу. Потихонечку начали, всё. И я так понимаю, что, наверное, нет, наверное, не воскресная школа — давайте что-то думать. Думал-думал, и вот так надо закрывать такое направление, как защита семьи, материнства и детства, кризисный центр. И я так просто говорю: «Галина Ивановна, благословляется вам кризисным центром заниматься». И вот по сегодняшний день она занимается этим направлением. Это была квартира сначала, которую мы снимали, благодаря грантовым средствам — и Фонд президентских грантов, и «Православная инициатива», и, безусловно, Синодальный отдел по благотворительности с их кризисным центром «Дом для мам» Марии Студеникиной. В общем, финансирование, помогали нам потихонечку, мы становились, становились. И в конечном итоге мы пришли к тому, что у меня появилась такая идея, я говорю: почему мы платим аренду? Получая эти деньги, мы аренду платим. Переезжали, перемещались из домов, но это неинтересно — брать хозяйство, всё перетаскивать в новое место и там как-то оборудоваться. Причём, допустим, мы снимали дом, были денежки у нас, мы там камеры поставили, всё остальное сделали. Начали переезжать — надо это всё демонтировать, куча вопросов.
Я сказал Галине Ивановне, что остаёмся пока там, найдём денег для того, чтобы в аренду снимать жильё, но задача — постоянный дом найти, который мы снимали бы и этими средствами выкупали бы его. Но они сказали, что я ума лишился, что такого не может быть, такого не бывает.
Т. Ларсен

— Такая народная ипотека.
В. Рулинский

— Аттракцион щедрости для Ростовского социального отдела.
Свящ. Евгений Осяк

— На самом деле Галина Ивановна звонит мне, я думал, что телефон просто лопнет от счастья, орёт, кричит в трубку. Я говорю: что такое? «Батюшка, как это, как такое возможно?» Короче, она до этого мне сообщила, что она нашла прекрасный дом, сорок соток земли, там козы уже на участке есть у женщины. Они собираются продавать его. Она сказала, что сейчас мы с ними ведём переговоры, но на наши условия они не очень согласны, пока что они думают. И вот через несколько дней она мне звонит и говорит, что как это так? Она такая очень эмоциональная, и чуть ли не святым меня называет. Короче, они согласились. Она говорит, что её мужа куда-то забирают работать в правительство страны, в Москву сюда, и они переезжают. И они говорят, что забирайте этот дом, выкупайте его в аренду — и он ваш.
Т. Ларсен

— Я ещё поразилась, что у вас огромное число волонтёров работает на всех проектах. Как вы привлекаете людей? С вашей точки зрения, почему они подтягиваются? Я так понимаю, что там 80% людей, которые задействованы в проектах, это волонтёры, да?
Свящ. Евгений Осяк

— Огромное количество волонтёров, у нас огромное количество сестёр милосердия. Что касается волонтёров, у нас интересная история. Вы знаете, у нас много волонтёров из Федеральной налоговой службы.

Т. Ларсен

— Ваши волонтёры? Это как?

Свящ. Евгений Осяк

— И в большом количестве.
В. Рулинский

— Я должен рассказать предысторию вопроса, поскольку Синодальный отдел и здесь тоже свою роль сыграл. К нам приезжают разные делегации — наши церковные социальные проекты, в том числе участники различных обучений по линии самого высокого управленческого звена, победители конкурса «Лидеры России». И в том числе правительственные чиновники из разных сфер, которые проходят такое повышение квалификации. Они посещают церковные социальные проекты несколько раз в году.
Т. Ларсен

— Неожиданно, что повышение квалификации для таких людей невозможно без знакомства с церковной благотворительностью.

В. Рулинский

— Да, это, мне кажется, хорошая история. Туда включили один из блоков — социальную практику. И на полдня они выезжают что-то сделать доброе руками в каком-то живом настоящем проекте: в паллиативном отделении больницы святителя Алексия, в доме слепоглухих в Пучково, в церковном штабе помощи беженцам и так далее. Да, в наших проектах. Слава Богу, у Церкви их огромное множество. И мы так вот делегации эти все принимаем. И один из тех, кто приехал, был замглавы Федеральной налоговой службы. Но не будем его имя называть, потому что это удивительная история, я с ним тоже общался, он не хочет активного пиара такого прям, чтобы рассказывали широко про эту деятельность. Но это действительно факт. И он, после того, как вдохновился, решил, что надо это развивать. И во все отделения региональные предложил — это опять же не обязаловка, это тем, кто хочет — предлагается на местах с нашим церковными социальными проектами, в том числе вот в Ростове-на-Дону, всем налоговым службам, всем подразделениям Федеральной налоговой службы на местах взаимодействовать, помогать, включаться в эту помощь. И это, конечно, удивительная история. Отец Евгений, теперь ваше слово.
Свящ. Евгений Осяк

— Это, безусловно, так. В этом, конечно, такое участие Синодального отдела, которое не прекращалось никогда. Синодальный отдел вообще никогда не прекращал взаимодействия с Ростовом. Они говорят, что мы такие хорошие. На самом деле большая часть финансирования, которая приходит к нам, это от Синодального отдела. Мы, конечно, активные грантополучатели, у нас большая история с грантами: Президентский грант, «Православная инициатива». Но гранты — это обычно большая бюрократия, огромная пачка документов, отчётность и всё остальное. А Синодальный отдел, владыка Пантелеимон говорит: давайте мы отправим сумму — бах, пришла сумма. Всё, понеслась — всё израсходовали. Давайте следующий транш. И вот так они постоянно нас поддерживают. Несмотря на то, что они говорят, что это мы такие, но благодаря Синодальному отделу в том числе.
Т. Ларсен

— Давайте напомним напоследок ещё раз адрес, по которому можно поддержать.
В. Рулинский

— Да, поддержать можно проекты в Ростове по адресу: miloserdie-na-donu.ru. Эта помощь очень нужна, несмотря на поддержку Синодального отдела по благотворительности. Отец Евгений, спасибо большое. Мы вот просто даже только прикоснулись к некоторым темам, и уже прямо у нас время, к сожалению, завершилось. Но я уверен, что мы ещё раз обязательно встретимся. Спасибо вам за этот эфир. Это была программа «Делатели» на Радио ВЕРА. У нас в гостях был отец Евгений Осяк, руководитель Социального отдела Ростовской-на-Дону епархии. Я — Василий Рулинский.
Т. Ларсен

— Я — Тутта Ларсен. Всем чудесного дня, всего доброго, спасибо.

В. Рулинский

— До свидания.

Свящ. Евгений Осяк

— До свидания.